Смирнов Лев Федорович
Смирнов Лев Федорович-старший летчик вертолета МИ-24, майор ВВС.
Родился 07.03.1956 года в городе Ярославле.
Из Книги Памяти Ярославской области:
По каким неведомым нам критериям из огромного множества людей судьба отбирает тех немногих, чью прочность на излом, на стойкость испытывает сполна, начиная с самого детства и кончая последними минута-ми жизни? Бог весть. Но именно такими непростыми оказались все неполные сорок лет жизни ярославца Льва Смирнова.
Леве было двенадцать лет, когда умерла мама. А еще через год он остался круглым сиротой. Старший брат, офицер-подводник, служил в дальних краях, а потому заботу о мальчишке взяли на себя его двадцатилетняя сестра и тетя. Впрочем,трудолюбивый волевой парнишка не давал повода для беспокойства. К восемнадцати годам он уже закончил ярославское ГПТУ № 8 по специальности «оператор технологических установок», но решил не останавливаться на достигнутом.
Мало таких, кто, поднявшись в воздух и увидев землю сверху, не заболеет любовью к небу. Но не у всех хватает мужества посвятить этой любви всю свою жизнь. Стать профессиональным вертолетчиком Смирнову помогли в Ярославском учебно-авиационном центре ДОСААФ. Именно здесь давали команду на взлет не только многим будущим высококлассным летчикам. В Карачихе впервые поднялась в небо первая в мире женщина-космонавт Валентина Владимировна Терешкова. Аэродром в Карачихе с распростертым над ним небесным простором и послушными каждому движению руки мощными винтокрылыми машинами и Лев Смирнов по праву стал считать своим вторым домом.
Однако любой птенец, поднявшись на крыло и окрепнув, рано или поздно покидает свое гнездо и тех, кто научил его летать. В 1983 году^ экстерном закончив Сызранское военно-авиационное училище летчиков и получив диплом военного пилота-техника, Смирнов отправился к первому месту своей офицерской службы — в ГДР.
В родной Ярославль наведывался теперь только в отпуск. Один из таких приездов стал для него по-настоящему счастливым: Новый год встречал в компании друзей, среди которых оказалась незнакомая очаровательная девушка. Они еще год переписывались, прежде чем созрело окончательное решение о создании семьи.
Наверное, они были удивительно красивой парой — светловолосый Лева и жгучая брюнетка Нина. А уж то, что офицер Смирнов нашел себе самую подходящую для служивого человека жену, убедиться потом довелось ему не раз: она годами делила с мужем все трудности быта семей военнослужащих. Это очень непросто, тем более имея на руках двоих маленьких детей.
— В 1985 году часть, где служил муж, расформировали. Льва направили в Азербайджан, а мы с детьми, пока он обустраивался, на время вернулись в Ярославль… — вспоминает Нина Григорьевна Смирнова. — Мы уже и вещи отправили на новое место жительства, и сами собирались переезжать в Сангычалы, когда стало известно о тревожных событиях в Баку. Из-за мощных националистических выступлений обстановка там накалилась до предела. Лева, выехавший за нами, казалось, безнадежно застрял в Баку. Показаться на улице азербайджанской столицы в форме советско-го офицера в то время было равносильно смертному приговору. Несколько дней муж скрывался у знакомых, а затем ему помогли переодеться в гражданскую одежду. Окольными объездными путями, со множеством пе-ресадок он сумел-таки выбраться из этого горячего котла… Думаю, о всех перипетиях он мне до конца тогда так и не рассказал. Пожалел, наверное. Впрочем, он не любил жаловаться…
Когда готовились к изданию эти очерки, я попросила у Нины Григорьевны кроме портрета мужа, в погонах еще старшего лейтенанта, дать для книги и другие снимки из семейного архива. Она смутилась:
— Да вы знаете, мы так бедно все время жили, что у нас не было даже фотоаппарата,хотя Лева в молодости очень любил фотографировать. Этот снимок из его личного дела, наверное, единственный за последние годы его жизни…
Сколько тысяч российских офицеров вынесли на своих плечах все тяготы так называемой военной реформы конца восьмидесятых — начала Девяностых годов минувшего столетия?! Именно тогда вместе с пространством бывшего СССР разваливалась и Советская армия. И трещины эти про-ходили через судьбы тех, для кого защита Отечества была их профессией, Делом жизни, делом чести.
— В 1992 году нас направили в Абхазию, — рассказывает Смирнова — Снять нам удалось только частное жилье километрах в шести от Гудауты. Так я и добиралась — шесть километров до городского рынка и только же обратно, только уже с грузом… с продуктами было очень плохо В первый год муж еще получал продовольственные пайки, а потом мы стали голодать. На семью выдавали лишь триста граммов сахара. Мы неделями не ели хлеба, сами перешли на мамалыгу, а свою собаку кормили вареными картофельными очистками… Добавьте сюда постоянные националистические волнения. Многие офицерские семьи стали уезжать в Рос-сию, но я преподавала в местной школе, и не хотелось все бросать в середине учебного года. Не хотелось оставлять и Леву одного. Он приходил со службы такой вымотавшийся, а наше присутствие все же поддерживало его.
Нина Григорьевна с детьми все-таки вынуждена была вернуться в родной Ярославль. Как оказалось, вовремя. Буквально через несколько дней после их отъезда началась война Абхазии с Грузией, и тут уже оста-вавшимся семьям российских военнослужащих пришлось эвакуироваться в авральном порядке. По словам очевидцев тех событий, женщины выска-кивали на улицу в ночных сорочках и домашних тапочках, схватив в охап-ку детей. Их, бросивших все нажитое, рассаживали в военные грузовики и вывозили на «большую землю».
Нина Смирнова вспоминает только о бытовых трудностях тех лет. Но за ее бесхитростным рассказом стоит главное: отсутствие четкой военной доктрины у тогдашнего руководства страны. В подобных условиях офицеров выматывали не столько постоянные боевые дежурства, сколько полная неопределенность собственного будущего и будущего семьи, неуве-ренность в завтрашнем дне. Кто друг, а кто враг во вчера еще братской республике? Против кого ты должен направить свое оружие, а кого защищать с его помощью? Да и нужен ли ты сам своему государству? Ответов на эти и другие вопросы не было.
Следующим местом службы Льва Смирнова стал Ростов-на-Дону, город с начала девяностых годов превратившийся в своего рода перевалочную базу для всех федеральных сил, брошенных на Северный Кавказ. В столице казачьего края, до предела забитом воинскими частями, не было никакой возможности найти хотя бы мало-мальски подходящее жилье даже для не-избалованной удобствами офицерской семьи. Сам Лев с трудом снял шести-метровую комнатку в частном доме, в которой хватило места только для узенькой кровати, комода и одностворчатого шкафа. Впрочем, и это его пристанище оказалось временным. Вскоре майора Смирнова перевели в одну из степных станиц. И здесь снятая им крошечная комнатенка казалась роскошью, ведь некоторые семьи военнослужащих вынуждены были ютиться в летних кухнях, пристроенных к кирпичным хозяйским домам.
Перевод в Буденновск в феврале 1995 года Смирновы восприняли как подарок судьбы. Там начиналось строительство военного городка, и выделенная наконец офицерской семье новая трехкомнатная квартира по-казалась им наградой за все годы их мытарств по чужим углам.
— Муж приехал в Ярославль в конце апреля всего на три дня. Мы с детьми срочно выписались, и он с документами для квартирной комиссии уехал обратно, потому что на майские праздники его ждали в полку, —рассказывает Нина Григорьевна. — Прошла одна неделя, другая, третья… Со дня на день мы ждали сообщения о том, что жилье в военном городке получено и мы наконец сможем уехать к нашему папе… Но через полтора месяца после нашей последней встречи пришло сообщение, что он погиб…
Подробности о нападении бандитов Басаева на мирный российский городок Буденновск и захвате заложников родные и близкие Льва Смирнова жадно ловили по всем телеканалам. Информация была противоречивой, но от телевизора не отходили. Увы, родное лицо так и не мелькнуло ни разу на экране…
Военнослужащие, сопровождавшие тело погибшего офицера в Ярославль, о произошедшем знали только понаслышке. И лишь год спустя Нина Григорьевна Смирнова получила книгу «Буденновск. Черный июнь 95-го», которую в память о погибших выпустили журналисты Ставропольского края, по рассказам непосредственных участников событий, по крупицам восстановившие всю картину трагедии.
…Раннее июньское утро без единого облачка на небе обещало необычайно жаркий день. Хотя до Чечни отсюда рукой подать, маленький городок не ждал беды. Между тем колонна с чеченскими боевиками — три крытых брезентом «КамАза» без номеров и опознавательных знаков и белые «Жигули», закамуфлированные под милицейскую машину, — уже двигалась по направлению к Буденновску. Бандиты спокойно пересекли границу Ставропольского края. Только возле села Покойного колонну по-пытались задержать сотрудники ГАИ. Безуспешно.
Неравный бой с бандитами завязался в здании Буденновского районного отдела внутренних дел. На сотрудников милиции напал вооруженный до зубов один из дудаевских отрядов — так называемый абхазский батальон. Несколько сотрудников милиции с пистолетами ПМ противостояли нападавшим, подготовленным для борьбы с регулярны-ми войсками. Но что значат пистолеты против гранатометов, автоматов и крупнокалиберных пулеметов?! Таковыми стали первые часы начавшейся трагедии…
Хотя основные события первой чеченской войны происходили за административной границей края, жизнь вертолетного полка Северо-Кавказского военного округа, дислоцирующегося под Буденновском, не была спокойной. Но только после разыгравшихся здесь в середине июня 1995 года событий яснее высветились некоторые факты.
Так, неизвестные лица на машинах не раз пытались проникнуть на территорию аэродрома. Буквально за несколько дней до трагедии у военного городка Северный в сумерках спугнули бородача, пристально изучавшего в бинокль расположение спецобъекта. А накануне марш-броска бандитов к служебной зоне вертолетного полка вдруг подъехали чечен-цы-коммерсанты и стали предлагать купить у них мебель по сниженным ценам. Что это было? Разведка перед планируемой операцией? Насторожило командование полка и повреждение кабеля связи в районе аэродрома: неизвестный злоумышленник перерубил его топором в нескольких местах. Были приняты меры предосторожности, но никто, в том числе военные специалисты, не мог тогда предположить, что все это — предвестье большой беды, что чеченская бойня отзовется на мирном Ставрополье гибелью ни в чем неповинных людей.
Тревожный звонок из Буденновского ОВД поступил военным вертолетчикам 14.06.1995 года после полудня:
— Нападение на отдел чеченских боевиков! Срочно нужна помощь!..
Взволнованный дежурный на том конце провода не успел закончить фразу, как связь оборвалась. Через несколько минут в полку раздался еще один звонок, на этот раз из городской администрации. Нападение на ОВД подтвердили, но никаких подробностей выяснить не удалось. Из-за неожиданности нападения общая обстановка в городе оставалась неясной. Однако раздумывать было некогда, и командование полка приняло решение идти на выручку, ведь в опасности была не только жизнь сотрудников милиции, но и всех горожан.
Оперативную группу, сформированную буквально в считанные мину-ты, возглавил начальник штаба подполковник Юрий Коновалов. В нее вошли тридцать офицеров и прапорщиков, в том числе старший летчик вертолета МИ-24 майор Лев Смирнов.
Автобус с группой направился в город. Одновременно командир пол-ка, опасаясь диверсии боевиков на химическом комбинате, приказал вертолетчикам перекрыть и дорогу, ведущую к АО «Ставропольполимер».
Что происходит сейчас в Буденновске? Как далеко зашли в своих действиях нападавшие? Сколько их? Удается ли держать оборону сотрудникам милиции? Вопросы без ответов. Попадавшиеся навстречу машины и люди, в панике покидавшие город, оптимизма не внушали. Автобус с вертолетчиками мчался в неизвестность. Их слабость состояла и в незнании обстановки в городе, и в малочисленности группы, и в том, что в руках были только пистолеты. Каждый из пассажиров автобуса как профессиональный военный прекрасно понимал, на какой смертельный риск они идут. Но поступить иначе было нельзя.
За то недолгое время, что были в пути, никто из вертолетчиков не вспомнил задерживаемое месяцами денежное довольствие, недополученные продпайки или жалкие углы, в которых им последние годы приходи-лось ютиться без семьи, без женской заботы. Думали только о том, с чем придется столкнуться в городе — с началом крупномасштабных действий противника или наглой вылазкой десятка зарвавшихся бандитов.
Задача, поставленная перед оперативной группой, была очерчена лишь приблизительно: остановиться за два квартала до здания городской администрации, на месте сориентироваться в обстановке и дальше действовать уже по обстоятельствам, стараясь оказать реальную помощь сотрудникам ОВД.
На одном из перекрестков их автобус обогнала милицейская машина… Ее первой и расстреляли боевики — бесчинствующая в этом районе вторая группа дудаевцев, уже успевшая оставить кровавый след на городском рынке и прилегающих к нему улицах. Через несколько минут шквальный огонь из автоматов и пулеметов обрушился и на вертолетчиков. Пули, казалось, прошивают автобус насквозь — бандиты палили остервенело.
Офицеры и прапорщики мужественно приняли неравный бой. Стреляли до последнего патрона. По свидетельству очевидцев, оказавшихся на месте трагедии, у убитых и раненых вертолетчиков были обнаружены отстреленные магазины пистолетов. Но что можно сделать с шестнадцатью патронами в пистолете против бандитов, с головы до ногу вешанных оружием?
Лев Федорович Смирнов вместе с восемью своими однополчанами приняли смерть в этом страшном бою. Им не довелось поднять в небо свои военные вертолеты, чтобы их мощной броней и современным оружием преградить путь нелюдям, спустившимся с гор. Жизнь мирных жителей Ставрополья они защищали на земле.
Уцелевших, но раненых тринадцать их однополчан доставили в местную больницу. Несколькими часами позже они были захвачены бандой Басаева в заложники вместе с другими пациентами — всего под прицела-ми террористов в те страшные июньские дни в больнице находились около 1700 человек. Спасло военнослужащих от неминуемого расстрела только то, что персонал больницы успел переодеть их в гражданскую одежду, и никто из оказавшихся в плену не выдал боевикам людей в погонах…
Сутки спустя их однополчане, уже на своих мощных винтокрылых машинах, вели активную воздушную разведку в окрестностях Буденновска для пресечения подхода боевиков на помощь террористам. Военные вертолеты высаживали десанты, прочесывавшие округу на десятки километров.
А через три дня после начала кровавых событий вертолетчики охра-няли похоронную процессию, провожавшую в последний путь первые жертвы бандитского налета. Предосторожность была не напрасной — обнаруженные неподалеку скрывавшиеся в засаде дудаевцы были тут же уничтожены…
Вертолетчики же сопровождали отпущенную из Буденновска в Чечню колонну бандитов: чтобы спасти жизни заложников, российское правительство согласилось на выставленное террористами условие. Если бы не десятки добровольцев из числа местных жителей, депутатов, сотрудников силовых структур, следовавших с боевиками до границы с Чечней, военные летчики не преминули бы отомстить за погибших товарищей…
Буденновск стал для России шоком. Впервые за всю историю страны террористы, убившие мирных граждан, не оказались за решеткой. По драматизму и накалу страстей буденновские события превосходили другие массовые захваты заложников, даже в Южной Америке. Например, в Никарагуа (1974 год), в Колумбии (1985 год) и в Перу (1996 год). Там террористы не покушались на родильные отделения и палаты для тяжелобольных.
…Говорят, что в самые тяжелые часы тех черных июньских дней не-сколько человек видели в небе над Буденновском Божию Матерь в багря-ном облачении. После завершения трагических событий по благословению митрополита Гедеона ставропольский иконописец написал образ Святокрестовской Богородицы. 23 июля, на сороковой день после гибели пер-вых жертв банды Басаева, в городе прошел крестный ход, после которого эта икона была передана в Казанский храм Буденновска и теперь будет вечно осенять город.
А Льва Смирнова похоронили в родном Ярославле на Воинском мемориальном кладбище.
Награжден орденом Мужества (посмертно).
